Храм святой преподобномученицы княгини Елизаветы. Владивосток.1996г

Р. П. Ц. З.

CARL ВАСКОFЕN.

Великий князь Сергей Александрович с женой Елизаветой Федоровной (1896г.)

Сколько трудов переносит человек для осуществления грешных желаний своих! Каким тревогам, каким мукам подвергаются искатели чести и славы! Каким изнурительным трудам подвергает себя тот, кто хочет все более и более разбогатеть! Если бы для благоугождения Господу Богу подвергали бы они себя таким же трудам, каким подвергают в угоду страстям, то какой высоты духовнаго совершенства достигли бы!

“ Братья, не бойтесь греха людей,|любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие Божеской любви и есть верх любви на земле. Любите всё создание Божие, и целое и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды и уже неустанно начнёшь её познавать всё далее и более, на всяк день. И полюбишь наконец весь мир уже всецелою, всемирною любовью. Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную. Не возмущайте же её, не мучьте их, не отнимайте у них радости, не противтесь мысли Божией... Деток любите особенно."

Ф.М. Достоевский.

ПОРАБОТАЕМ ГОСПОДУ УМОМ И СЕРДЦЕМ

НОЧНАЯ МОЛИТВА

Кто хочет научиться молиться и получать на каждый затраченный рубль, выражусь фигурально, не 2-3, а 100% прибыли должен молиться ночью. Если бы у нас, особенно в городах, были службы ("всенощная") не с вечера, а с полночи или хотя бы с двух-трёх часов ночи, то у молящихся совсем было бы иное настроение души и во время самой молитвы, и после, дома, посреди житейской молвы. Описать его словами невозможно, да и бесполезно, ибо оно во власти и каждого. Но враг, зная, что христиане нарушают заповедь Спасителя и апостолов (ЛК. 6, 12; I ТИМ. 5, 5) и чрез это многие пойдут к нему в ад, если не загладят проступки иными добрыми делами, и зная, что они лишаются (даже не подозревая этого) чрез это многих великих духовных благ и сокровищ, нарочно устраивает культурно-общественную жизнь так, чтобы на действительное время церковных служб падали мирские развлечения, выматывающие у человека все душевные и телесные силы (танцы, карты, спектакли, кино и проч.) И поэтому Церковь находится в затруднении: если назначить службу на ночь и утро (с 12 до 4 или с 2 до 6 часов), то измученных суетой и служением делу и только что, недавно легших спать людей не поднять на молитву, а если перенести службу на вечер, значит поставить себя почти в необходимость применить искусственные средства для отвлечения внимания молящихся от суеты за окнами храма, чрез поющих дьяконов, оперных певцов и солисток, занимательные новшества в уставе, ораторскую проповедь и проч. Из двух зол приходится выбирать меньшее, но много ли каждый унесет благодати из церкви в последнем ему случае и сумеет ли загладить слезными прошениями грехи свои, содеянные хотя бы за прошедший день, пусть каждый сам решит...  А мы ведь в церкви должны искать не легкого развлечения, а покаянного молитвенного подвига и труда. "Всякая молитва, - говорит один великий древний делатель её, - в которой не утруждалось тело и не скорбело сердце, вменяется за одно с недоношенным плодом чрева, потому что такая молитва не имеет в себе души. Нормальный порядок по крайней мере в личной жизни, потому что только в ней каждый волен, легко можно установить. Если мы с вечера не спим до 12, до I часу ночи и после жалуемся, как же в полночь встать на молитву, то, очевидно, себе противоречим. Будем ложиться в полдевятого-девять часов и превосходно выспимся до двух. Если находим силы сидеть в гостях трудные для всего живого часы с 9 до 12 или до 2 (куры, всякая скотина даже в это время спит, а она делает то, что согласно с ее природой), то, несомненно, легче перенесем, если будем в эти часы спать, а утром молиться. Никто не требует непременно и того, чтобы мы ночь простаивали на молитве; довольно с каждого мирянина полчаса-часа домашней, утренней молитвы. Остальное время до ранней обедни (тогда, конечно, он почувствует ежедневную нужду в ней) он может провести в обычных делах по хозяйству. Таким образом, здесь речь идёт не о бдении в узком смысле специальность подвижничества), а о перестановке только часов полных сна. И этого довольно, чтобы получить большие выгоды, кроме духовных. Этим достигается: I) распорядок жизни, сообразный с природой, следовательно здоровый (даже трава, днём пыльная и без запаха, утром, на восходе солнца преображается и благоухает, и кто любит природу, но не ви­дит её в это время, тот теряет величайшее наслаждение); 2) продуктивность работы, потому что кругом все тихо, никто нам не мешает ни думать, ни делать (любители, чтобы их не трогали и под руку не подговаривали, особенно должны быть довольны), мысль чиста, тело бодро, дух легок и энергичен; 3) приобретение большого количества свободного времени, ибо этим оно освобождается от мирских повинностей; 4)возможность жить церковной жизнью, начинать день с благословения Божия, получая его за хра­мовым утренним богослужением, и чрез это иметь успех во всех делах... Перечислить всего невозможно. Одним словом, человеку откроется тогда НОВАЯ ЖИЗНЬ, НОВОЕ МИРОПОНИМАНИЕ и умственный свет. Из-за этого стоит начать работать. Конечно, чтобы отстоять себе этот порядок вещей, придётся понести скорби. Но ведь без них спасение вообще невозможно.

Епископ Варнава. (Беляев)

ВЕЛИКИЙ СТАРЕЦ  АМВРОСИЙ ОПТИНСКИЙ О МОЛИТВЕ:

Один брат жаловался Старцу, что во время молитвы множество бывает разнообразных помыслов. - Старец на это сказал:  "ехал мужик по базару; вокруг него толпа на­роду, говор, шум, а он всё на свою лошадку: но-но! но-но! - так помаленьку, помаленьку и проехал весь базар. Так и ты, чтобы ни говорили помыслы, всё своё делай-молись!"

Дабы подвигнуть ленивых и унылых к упражнению в молитве Iисусовой, Батюшка передавал следующий рассказ о силе имени Iисусова: "У одного боголюбца был обученный говорить скворец, который постоянно слыша произносимую хозяином молитву: Господи Iисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, - и сам навык её повторять. Раз летом вылетел он в растворенное окно на улицу, а тут и налетел было на него ястреб; но скворец, по привычке, в испуге проговорил Iисусовую молитву, и тотчас ястреб отскочил от него. Так, даже безсмысленно произносимая молитва послужила во спасение от угрожавшей беды". Но так как молитва есть сильнейшее оружие против невидимаго врага, то он и старается всячески отвлекать от ней человека. Передавал Старец такой рассказ: "На Афоне у одного монаха был скворец-говорун, котораго монах очень любил, увлекаясь его разговорами. Но вот странно, - лишь только монах начнет исполнять свое молитвенное правило, скворец тут и разговорится, и не даёт молиться монаху. Раз на светлый праздник Воскресения Христова монах подо­шел к клетке и говорит: скворушка, Христос воскресе! А скворец отвечает: вот то-то и беда наша, что воскрес, - и тут же околел; а в келий монаха разлилось нестерпимое зловоние. Тогда понял монах свою ошибку и раскаялся!

"Пришёл как-то к о. Игумену Антонию один больной ногами и говорит: батюшка, у меня ноги болят, - не могу класть поклоны, и это меня смущает. О. Антоний ответил ему: да уж в Писании сказано: СЫНЕ ДАЖДЬ МИ СЕРДЦЕ, а не ноги". При этом Батюшка ещё разсказывал, как "одна всё хотела странствовать туда и сюда - и в Киев и в Задонск; а Старец один и говорит ей: всё это тебе не на пользу; а сиди-ко лучше дома, и твори мытареву молитву".

Великая княгиня Елизавета Феодоровна

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

О, верно, под такой наружностью прекрасной

Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной

В твоих очах таится глубина;

Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;

Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто

средь зол и скорби многой

Твою не запятнает чистоту.

И всякий, увидав тебя, прославит Бога,

Создавшего такую красоту!

К. Р.

 Великий князь Константин Константинович Романов посвятил это стихотворение Елизавете Феодоровне. Оно написано в 1884 году.

РАЗДВОЕННОСТЬ ЖИЗНИ

Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих.

Иак. 1, 8.

Жизнь человеческая тогда только идёт вперёд бодро и уверенным шагом, когда человек успел и сумел подвести её под один какой-либо определённый принцип, осветить её лучом какого-либо нравственного идеала. Чем определённее поставлен идеал жизни и чем увереннее человек в истинности своего дела, тем он твёрже и решительнее во всех своих поступках и действиях. Без объединяющаго действия принципа, без светящего впереди идеала жизнь превращается в постоянное, повседневное крушение духа. "Не можете пить чащу Господню и чащу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской" (I Кор. 10, 21). Но владеет ли русское православное общество таким объединительным принципом жизни? Сведены ли все явления личной, семейной, общественной и церковной жизни православного христианина к одному общему началу? Освещены ли они светом одного и притом самого возвышенного и дорогого, самого благородного и светлого идеала-идеала святости? Увы, можно смело сказать, что у подавляющего большинства русского общества такого объединительного принципа нет, таким лучезарным идеалом оно не обладает. Как на подтверждение этого своего утверждения я укажу на два факта - один из области литературы, другой из обыденной жизни. Вот что передаёт Александр Матвеевич Бухарев в своей книге "0 современных духовных потребностях мысли и жизни. Мне рассказывала одна светская, девица, как она мучила себя и терзала, убивала свою духовную жизнь в своём нравственном раздвоении: то примется за книги духовные, начнёт ходить как можно чаще в церковь, усердно молиться, всего опасаться как нечистого, соблазнительного; то, увлекшись какою-либо светскою книгою, бросит всё духовное, схватится за романы, за светския развлечения, и всё это с таким расположением и мыслями, что уже всё равно погибать. Эта барышня не только не испорченная, но и неспособная обманывать и усыплять свою совесть фальшивым миром между тем, что она считала добром, и тем, что признавала худом. Не смотря на это, в своём мучительном для её совести раздвоении то на светскую жизнь, то на благочестие она, естественно, доходила до такой ужасной мысли во глубине своей души, что хорошо было бы жить на свете, если бы не отравляла всего в жизни мысль о будущей жизни, если бы не было Бога". - Что может быть правдивее и нагляднее рассказанной в этих словах истории! Но то, что пережила и переиспытала в своей совести указанная Бухаревым светская девушка, не есть ли в сущности внутренняя душевная драма каждой русской девушки и каждого русского юноши, серьёзно подумывающих о спасении и вместе с тем не решившихся однажды навсегда порвать свои связи с миром и заключиться в какой-нибудь пустынной обители?

А вот случай из обыденной жизни. Иду я раз по городской улице. Мне навс­тречу попадаются незнакомые мне молодой кавалер и молодая барышня. Они оживлённо между собой разговаривали. До моего слуха в момент встречи из их разговора ясно и отчётливо донеслись следующие фразы: - Ах, верно, спасаться хотите, - говорил кавалер. - Нет уж, куда мне, - отвечала девушка.

Я не только хорошо расслышал тон голоса, когда произносились эти вопрос и ответ, но успел отчётливо уловить и выражение физиономии у молодых людей во время их разговора. Кавалер предлагал свой вопрос в скептическом тоне. На лице его играла лёгкая ироническая насмешка. Девушка произнесла свой ответ в каком-то заунывно-грустном тоне. Заведомо слышалось в тоне её голоса сомнение в чём-то дорогом и желанном, но не достижимом, Её настроение, отобразившееся в тоне ее голоса, отпечатлелось и на физиономии. "Всё это хорошо, всё это прекрасно и желательного но увы, всё это не для нас, не по нашим силам" - было написано на лице её. Но ведь это явление не единичное. Напротив, это всеобщий тип нашей русской жизни. Не все ли русские девушки и юноши таковы? Не все ли русские отцы и матери таковы Исключения ничтожны.

Откуда же такое настроение в русском обществе? 0но создалось веками вследствие преобладания в обществе аскетической литературы, в которой всегда и постоянно господствовал идеал девственности, монашества и отшельничества и в которой ни разу, в качестве идеала христианского совершенства, не была выставлена христианская семья. Всюду развевался монашеский флаг, и нигде и никогда флаг христианской семьи. Беру в руки " Лествицу" преподобного Иоанна Лествичника, открываю первую страницу и нахожу: "Слово первое, об отречении от мира. Меня несколько инстинктивно передёргивает. Беру толкования преподобного Исаака Сириянина, открываю первую страницу и встречаю: "Слово первое, об отречении от мира и о житии монашеском". Боже! - восклицаю я в отчаянии: да кто же скажет нам о святости семейной жизни? Беру беседы преподобного Макария Египетского, перелистываю, и глаза мои падают на следующее изречение: "Кто хочет придти к Господу, сподобиться вечной жизни, стать жилищем Божиим и удостоиться Святого Духа, - тот, чтобы ему быть в состоянии неукоризненно и чисто творить плоды по заповедям Господним, должен положить такое начало. Во-первых, должно ему твёрдо уверовать в Господа, всецело посвятить себя словесам заповедей Его, во всём отречься от мира, чтобы ум совершенно не был занят ничем видимым" (Слово 1, о хранении сердца, гл. 13). Выходит - завяжи глаза и беги в пустыню. Да, права при таких услоиях в своих воззрениях встретившаяся со мною на Волховском мосту молодая девушка.

Что же, однако, в конце концов? Следовательно, всё это правда, но только с одной стороны. Мы должны твёрдо помнить, что новозаветный идеал жизни не единичен, а двойственен. Быть может, гораздо правильнее и истиннее было бы мыслить и утверждать, что новозаветный идеал жизни тройственен, по образу трёх лиц Пресвятой Троицы; но я пока указываю лишь на двойственность этого идеала, руководствуясь при этом категорическим и раз навсегда данным изречением Христа Спасителя: "Не все вмещают словесе сего (о девственной жизни), но имже дано есть" (Мф. 19, II). Для всякого совершенно ясно и очевидно, что ученики и последователи Христа этим словом Его разделяются на два класса или на две категории. К первому классу относятся те, с которых сказано: "Не все вмещают словесе сего ". Ко второму те, о которых сказано: "Но имже дано есть". Последние - это девственники, монахи, пустынники. Первые - это люди семейные, живущие в мире. Историческое христианство православие и католичество) в продолжении двух тысяч лет было преимущественным, почти исключительным развитием лишь одной половины христианского идеала жизни, именно идеала девственности. Все те, которые оставались в остатке за вычетом "могущих вместить", то есть семейные последователи Христа, стояли в истории христианства в тени и нима­ло не заботились о выработке и осуществлении идеала семейной христианской жизни. По крайней мере, я всю жизнь свою искал и ни разу нигде не нашёл ни одного слова под таким приблизительно заглавием: "Слово о святости семейной жизни" или "Слово о христианской семье как идеале христианского нравственного совершенства и т. п. Отсюда и составилось убеждение русских людей, что если хочешь спасаться, то иди в монастырь; а если остался в мире, то позабудь думать о святости.

Но это есть лишь недосмотор или односторонность. Девственность есть лишь особенность Нового Завета, но не исключительный идеал христианства. Христианство приняло, вобрало в себя и весь Ветхий Завет, с укладом его исключительно семейной жизни. Да ещё как решительно, как неотразимо! Так что сынам Нового Завета, а в том числе, конечно и девственникам, вменяется лишь в особенное счастье, что они в Царствии Божием возлягут вместе и наравне с сынами Ветхого Завета, ведшими семейную жизнь. "Говорю вам, что многие придут с востока и запада, и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном" (Мф. 8, II). Поскольку сыны Нового Завета остаются в условиях семейной и общественной жизни, они напоминают и повторяют собою сынов Ветхого Завета. А пред этими последними, хотя все они поголовно вели семейную жизнь, поставлен был во всей его силе и неотразимости идеал святости. "И сказал Господь Моисею, говоря: объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я, Господь, Бог ваш"(Лев. 19; 1, 2)Эту же - заповедь о святости повторил св. апостол Пётр и сынам Нового Завета (Пет. I; 15, 16).

Поэтому чрезвычайно странным и непонятным кажется, что семейные сыны Нового Завета совершенно утеряли и утратили всякое понятие о идеале святости. Страшно слышать из уст молодой христианской девушки, что спасение существует не для неё. Ведь она дочь христианских родителей. Ведь она воспитанница христианских учебных заведений. Родители! Где же плоды вашего христианского воспитания?! Учителя и воспитатели! Где же плоды вашего христианского обучения?!

Все истинные и неподдельные сыны Нового Завета из группы семейных должны повторить вместе с Д. С. Мережковским: "Мы хотим, чтобы жизнь была во Христе и Христос в жизни" (1ЬЫем). Все во множестве рассеянные по страницам нашей аскетической литературы слова об отречении "от мира" суть действительный призыв к иноческой жизни. И те из христиан, на которых эти слова произвели решающее действие, пусть вдохновенно идут в пустыни и обители. Благословен путь их! И да поддержит и да подкрепит их Благое Провидение в их святом подвиге. Но мы, оставшиеся в мире, что же мы такое? Разве мы уже и не сыны Нового Завета? И разве все новозаветные обетования уже не для нас существуют? Или нам остаётся безнадёжно опустить руки в той мысли, что спасение существует не для нас? Тысячу раз нет и нет. Возведите очи ваши и посмотрите на невообразимые сонмы ветхозаветных праведников, которые даже и понятия не имели об отречении от мира, а между тем точно также входят в состав Небесной Церкви, как и сыны Нового Завета, воспитавшиеся и взросшие в отречении от мира. Посмотрите, перед нами первосвященник Аарон с лучезарно сияющей на челе его надписью: "Святыня Господня". Эта надпись да будет истинным и бессменным флагом и для тебя, семейный христианин. Да будет она твоим всегдашним знаменем, под которым бы ты неизменно стоял. Когда ты, семейный христианин, верно и твердо будешь стоять под знаменем ветхозаветного первосвященника, тогда и новозаветный вечный Первосвященник-Христос откроет для тебя двери Царствия Своего, и уже никто не сможет затворить их пред тобою (Апок. З, о).

"По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках(Пет. I, 15) . Это писал св. ап. Пётр семейный христианин, да не будет в твоих семейных и общественных поступках ничего нечистого" (Апок. 21, 27). Озари, освети, окружи ореолом святости все твои семейные и обществе­нные поступки, без всякого исключения. И ты будешь воистину сыном Царствия Божия...

Семья есть святыня не только в Ветхом Завете, но точно также и в Новом. "Я и дом мой будет служить Господу" (Иис. Нав. 24, 15), - говорил не­когда Иисус Навин. Но это есть вечный и неизменный закон и для всякого новозаветного семьянина. В самом семействе своём и самым семейством своим христианин призывает служить Единому Господу, а не каким-либо иным божкам и кумирам.

"Что значит служить Богу в семье? Служить Ему в семье - значит стремиться прославить Его во всех этих сладких, дорогих отношениях прежде чем думать о своём личном счастье, дать семье благородную, возвышенную цель, находящуюся вне нас, - научить её, что она, как и отдельная личность, не должна жить для себя, что конец её и назначение её в Боге" ("Христианская семья Прессансэ. С.1З).

Русские семейные христиане! Доколе вы будете хромать на оба колена(3 Цар. 18, 21)? Доколе вы будете делить, раскалывать и раздвоять свою семейную жизнь на служение Христу и на служение Велиару? Не должна ли ваша семейная жизнь быть единым нераздельным лучом света Христова, единою безраздельную песней Бессмертной Троице?!

Протоиерей А. Устьинский.