Сбрасываются последние путы земли. Подвижник Креста оставляется один. В часы, дни, месяцы, годины душевной тучи, когда сплошной пеленой надвинется истребляющее зло, когда поднимается вся враждующая низость, когда боренья охватят сплошным кольцом, когда невыносимость напряженности достигнет крайних пределов, тогда ничто, решительно ничто из земного не окажет поддержки боримому духу. Ни родство, ни дружба, ни даже самая любовь не смогут проникнуть до глубин боримой души, раствориться в ней и влить в нее елей мира и вино бодрости. Тогда одинока душа подвижника. Тогда все земное и человеческое бессильно подойти к ней и оказать поддержку.

Очевидно, так необходимо. Очевидно, что в бореньях духа, в преодолении зла не требуется внешней поддержки. В этот миг Сын Божий отклоняет поддержку даже ангельских сил. Неужели вы думаете, "что Я не могу теперь умолить Отца, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?" (Мф. 26,53). Очевидно, так нужно, чтоб ушла вся земля, как ненужная и бессильная, и остался дух человека наедине со своим Небесным Отцом. Очевидно, так нужно, чтобы между духом крестоносца и Господом не было ничего заслоняющего и Господь остался одной жизнью, одной силой, одной надеждой, одним устремлением и одной радостью. Очевидно, нужно, чтобы отпало земное, и вся сила души безраздельно отдалась своему Источнику - Богу.

И оставленный всеми Господь, единый с Отцом Небесным, в величавом спокойствии победителя пошел к Своему Кресту. Так и подвижническая душа, оставившая земное и оставленная бессильным человеческим, в величавом спокойствии победительницы ведет к своему Кресту, потому что с ней ее Господь и Небесный Отец.

Так как путь Креста есть путь отвержения мира и земли, то, конечно, мир не выносит отрицания его и, конечно, он обрушивается на подвижника. И так как стихия зла - ложь, то мир сначала яростно атакует подвижника своим главным оружием - ложью. Ложь делается главным орудием борьбы с подвижничеством. Около каждого крестного пути разливается море клеветы. И чем выше путь, тем гуще и злобнее клевета.

Это совсем понятно, потому что ложь есть природа зла, и зло не может сказать истины, так как само оно есть отрицание истины, да и что может зло сказать против пути правды, кроме неправды?

Так зло клеветало даже на Божия Сына, Чистейшего Чистых, в Котором не было и тени греха.

Чем отвечать подвижнику добра на ухищрения зла? Молчаньем, терпеньем. Его опора - Бог, и в Божие Царство он идет. Если мир ненавидит его, то это знак, что он на верном пути. Если бы он был от мира, то мир любил бы свое (Ин. 15,19). Мир, клевеща на правду, сам свидетельствует о себе, что дела его злы.

Что отвечать Ему? Оправдываться и говорить о правде? Но открывать миру правду - не значит ли показывать миру, что его истина есть ложь? И не вызовет ли разоблачение зла еще большее озлобление мира-зла?

Вслед за идейным оружием - клеветою мир направит на подвижника и свое внешнее оружие - физическое насилие в разных его формах. Действовать им проще, чем защищать мнимую истину: "закрыли лицо". Ударами бича покажи ему, что ты прав, потому что у тебя сила. И "слуги" мира-зла, т.е. рабы его, усердствуют во внешнем торжестве над правдой.

Так начинается путь физических страданий первого Крестоносца - Господа.

"Заушенный за род человеческий и не прогневавыйся, свободи от истления живот наш, Господи, и спаси нас" (Великий Четверг, тропарь пророчества на 1-м часе).

Оправдалось Господне слово: "мир возлюбил свое". Мир предпочел разбойника и убийцу безгрешному Страдальцу.

Так мир покрывает всякое преступление, а подвижник Креста обрекается на отвержение миром.

"Волею нас ради претерпевый, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, вечерняя стихира на "Господи, воззвах").

Приговор мира над подвижником выносится не по суду правды, а по суду "лести". Это приговор подделки под вкусы распоясавшегося мира зла, не выносящего укоризны Правды и Света. Он выносится приспособительно к уровню зла, которое будет рукоплескать этому приговору. Потому понятно, что это будет односторонний приговор только зла.

Господь приговаривается к смерти: "Распни его..." Убей Правду, и мы будем спокойны.

"Пострадавый и сострадавый человеком, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, 4-й антифон на утрени).

Когда для мира окончательно определится, на чьей же стороне подвижник Креста, и когда ему будет вынесен приговор "лести", тогда мир ответит подвижнику последней расплатой - "расплатой страданий".

Он кругом обовьет подвижника одеждой крови (багряница), вонзится в него шипами зла (терновый венец), все бичи направит на него самыми унизительными формами издевательства (оплевание).

Так как преследование подвижника будет борьбой идей, борьбой взаимно исключающих друг друга миров, то мир зла не удовольствуется внешним преследованием, а злобно пронзит его издевательством и циничной насмешкой ("приветствовали Его", "кланялись Ему"...)

Успокоится мир зла лишь тогда, когда он истребит носителя истины. Как будто подвижник, как живая совесть, мешает ему жить. И зло в преследовании Правды не остановится на полдороге. Оно будет жаждать полного внешнего истребления Крестоносца.

"Вся пострадати изволи, спасти хотя ны от беззаконий наших Своею кровию, яко Человеколюбец" (Великий Пяток, 13-й антифон на утрени).

Зло не оставит в покое Правду, даже висящую на кресте. Вот как неистребима его ненависть к добру! И все потому, что тут столкновение двух царств - Света и тьмы.

Хотя внешне тьма одерживает верх, но она сама чувствует, что распятая Правда все же остается выше ее.

Месть тьмы клокочет и на Голгофе и обрушивается на Распятого, поверженного и уж, конечно, совсем обезвреженного противника. И здесь, при кресте злодейство апеллирует для самооправдания к высшему авторитету Бога. Оно хочет чуда, чтобы ссылкой на отсутствие Божественного вмешательства и чуда прикрыть свое беззаконие.

Злодейство с насмешкой ссылается на отсутствие чуда, оно знает, что чуда не будет, потому что "не дастся знамение роду лукавому и прелюбодейному". И зло торжествует. Подвижник внешне гибнет. Христос остается на кресте.

"Пострадавый за ны и от страстей свободивый нас... и вознесый нас, Всесильне Спасе, помилуй нас" (Великая Пятница, утренняя стихира на хвалитех).

Да, зло торжествует. Оно торжествует до того, что его приговору рукоплещут даже лица, пострадавшие от него, и, казалось бы, уж по этому одному могшие бы сочувствовать страдальцу. И этого нет. От распятого Подвижника отвертывается вся земля. Даже преступники преступников, и те с злорадством будут поносить Его.

На земле мира нет места праведности. И Христос остался на кресте.

"Разбойника благоразумного во едином часе раеви сподобил еси, Господи; и мене древом крестным просвети, и спаси мя" (Великий Пяток, ексапостиларий на утрени).

И объяла тьма грешную землю, когда угасала на кресте жизнь Пречистого Тела и заходило Солнце Правды.

"Достойно есть величати Тя, Жизнодавца, на кресте руце простершаго и сокрушшаго державу вражию" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 2-я статия).

Подвижнику Креста человечески непереносим тот момент крестного пути, когда торжество зла на земле как будто рушит все дело правды. Дело правды разбито, подавлено, пригвождено ко кресту. Как будто напрасны были все усилия к преодолению зла и бесплоден весь подвиг во имя правды.

Неужели правда так бессильна среди зла? Зачем же такое поношение и унижение? Зачем ликование всецелой победы зла? Не тяжкое ли это искушение для малодушных? Зачем видимо только обнищание и поругание правды?

И идет вопль к Отцу. Вопль боли за поверженную и распятую правду. "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?".

"Величаем Тя, Иисусе Царю, и чтем погребение и страдания Твоя, имиже спасл еси нас от истления" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 1-я статия).

"Поклоняюся страсти, воспеваю погребение, величаю Твою державу, Человеколюбче, имиже свободихся от страстей тлетворных" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 1-я статия).

Голос языческого сотника - это свидетельство земной непредубежденности, когда она, хоть поверхностно, соприкоснется с правдой подвижника. Если она не втянута в борьбу с добром, если в ней не совершилось воцарение зла, вызывающее бешенство злобы при одном виде добра, то ее соприкосновение с подвигом Света вызывает и в ней невольное признание, что в Сыне Света - высшая Правда и Его путь - явление той же Правды.

Голос сотника - это объективное суждение о пути подвига и Креста естественного человеческого разума, когда он не является рабом зла.

Язычник-сотник, не знавший Христа, но не порабощенный злом иудейского преследования, смотрит на вещи спокойно и оценивает беспристрастно... И оценка беспристрастности знаменательна: "Истинно Человек Сей... Сын Божий".

"Плач священный, приидите, воспоим Христу умершему, яко древле жены-мироносицы, да и радуйся услышим с ними" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 2-я статия).

Это было сердце женщин. Такое сердце поняло подвиг, преклонилось пред ним и отдалось служению ему. И уж ничто внешнее: ни обстановка страданий, ни страх, ни действительная опасность не остановили чистого и преданного сердца в служении подвигу правды.

"Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покажи нам и славное Твое Воскресение!" (Великий Пяток, 15-й антифон на утрени).

По прошествии трудовой недели и по прошествии субботы - дня, посвященного Господу, когда ты поработаешь ради Него, запасись ароматами добродетелей и тогда пойди навстречу Христу, чтобы увидеть и осязать Его своею душою, и принять Его в свое сердце, и дальше идти уже вместе с Ним и под Его милующею рукою.

"Величит душа моя Воскресшаго тридневно от гроба Христа Жизнодавца" (припев 9-й песни пасхального канона).

Позаботься пойти ко Христу "весьма рано". Идти к Нему предпочти всякому другому делу твоей жизни.

Иди "с восходом солнца", когда бодра душа, крепки силы тела, когда рассеялся мрак иллюзий и заблуждений и попрятались ночные тени греха.

Пойди ко Христу прежде всякого другого дела твоей жизни; пойди, когда душа в солнечном свете, и ты обретешь Воскресшего Господа и сам станешь причастником Воскресения.

"Магдалина Мария притече ко гробу, и Христа видевши, яко вертоградаря вопрошаше" (припев 9-й песни пасхального канона).

Лишь будь достоин. Сам иди, ищи Света, рвись к нему. Накопи "ароматы" души, понеси их Христу, как мироносицы несли ароматы помазания. И спадет пелена земного, и облистает тебя Свет Восстания, и с ним ты духовно совосстанешь Христу, выйдешь из пещеры гроба и обновишься для бессмертия и вечности.

"Величит душа моя волею страдавша и погребена и воскресшаго тридневно от гроба" (припев 9-й песни пасхального канона).

Явление Воскресшего Господа предваряет явление ангела. Так благодатная Божественная Сила предваряет восстание души.

Эта Сила дает первый свет душе, и она, запертая в пещере греха и смерти, как бы разбуженная облистанием манящего Божественного Света, ужаснется необычайности зрения и ужаснется своей темноты...

А зовущий ангел Божий скажет душе: "Этот свет еще не Бог, Бога нет в пещере смерти. Он воскрес. Восстань и ты, выйди из пещеры и встретишь Воскресшего".

"Ангел облистаяй женам вопияше: престаните от слез, яко Христос воскресе" (припев 9-й песни пасхального канона).

Петр отвергся Христа, но и он не забыт. Он выделен из учеников и поставлен как бы вне апостольского лика: "Идите, скажите ученикам и Петру".

Величайшее снисхождение! Беспредельная любовь! Пусть даже отвергшийся, но проливший слезы самоосуждения приобщается первой радости Воскресения.

Воскресением все зовутся - души чистые и падшие, здоровые и больные, трудившиеся и ленивые. Всю нечистоту тления выжжет Свет Воскресения и вечности.

Господь будет ждать тебя не в Иудее подзаконного рабства, не как наемника, подъявшего невольное иго, а Он встретит тебя в Галилее "на горе" (Мф. 28,16), где соберутся все свободно "бегущие" дети Божия Царства, свободные сыны благодати (Ин. 20,4).

"Днесь всяка тварь веселится и радуется, яко Христос воскресе и ад пленися" (припев 9-й песни пасхального канона).

Это "трепет и ужас" необычности. Так же трепещет душа, прикоснувшаяся Божественному Свету. Он настолько ярко осветит человеческую природу и изничтожит человеческое, что душу охватит трепет. Не в таком ли трепете говорил апостол Христу: "Выйди от Меня, Господи! потому что я человек грешный" (Лк. 5,8)? Но есть в этом трепете возвышающее чувство плененности, при котором душа уже не оторвется от Христа.

Значит, в таком трепете две стороны: на одной - ужас за себя, за старое, от которого нужно только содрогнуться, скрыться, бежать, и на другой - радость зова, прощения, возрождения во свете и всей ласки любви и всыновления.

Святой евангелист Матфей и отмечает обе стороны душевного состояния мироносиц. "Выйдя поспешно из гроба, - рассказывает он, - они со страхом и радостью великою побежали" (Мф. 28,8).

И ты встрепенись от зовущего Божественного Света, ужаснись своей отчужденности от него и темноты, и кинься без рассуждения, с великой радостью кинься на другой путь, на котором Он ждет тебя и найдет тебя.

"Христос новая Пасха, Жертва живая, Агнец Божий, вземляй грехи мира" (припев 9-й песни пасхального канона).

Так вознаграждается любовь! Ей дарится первая радость. Мироносицы при жизни Христа и во время Его страданий и после самой смерти Христа обнаружили так много самоотверженной любви к Господу, любви, превосходящей самую любовь избранных апостолов, что Господь по Своем Воскресении является им первым, предпочтительно пред всеми учениками.

Так близки Христу и так любимы Им преданные Ему души! Счастлива Мария! Блаженны последующие ей!

"Радуйся, Дево, радуйся! Радуйся, Благословенная! Радуйся, Препрославленная! Твой бо Сын воскресе, тридневен от гроба" (припев 9-й песни пасхального канона).

Этот упрек Господа обращен и к тебе, неразумная душа! И тебе разве не был явлен Воскресший Господь? Одинокая и бессильная в жизненной пустыне, ты плакала и рыдала в своей безысходности, и когда тебе говорили о Нем, живом и воскресшем, видевшие Его, почему ты не поверила? И когда тебе свидетельствовали о Нем те, кому Он являлся на пути жизни, почему же ты не поверила?

И, наконец, не являлся ли Господь тебе самой? В разных обстоятельствах жизни, когда ты искала Его, и даже когда, малодушествуя, ты унывала, разве не осязала Его промыслительной и любящей Руки? Почему же ты не поверила, неверная и жестокосердная?

А если поверила, почему не идешь за Воскресшим к своему воскресению, которое Он принес тебе?

"Ангел вопияше Благодатней: Чистая Дево, радуйся! и паки реку: радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый, людие, веселитеся" (припев 9-й песни пасхального канона).

Вера есть сила, и верою-силою человек вдвигается в новую сферу жизни по Боге, в жизнь Духа и Бога. В верующем сеется "семя Божие", и он становится "рожденным от Бога", и "Бог в нем пребывает" (1 Ин. 3,9;4,12).

А "что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего" (1 Ин. 4,13).

Когда же верующий носит в себе от Духа Божия, тогда, конечно, он выше мира и его условных порядков, выше законов земли, "ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире" (1 Ин. 4,4). Вот почему "рожденный от Бога побеждает мир" (1 Ин.5,4).

При этой победе рожденного от Бога над миром зла совершенно естественны "знамения", сопровождающие жизнь истинно верующего. Чем живее и глубже вера, чем решительнее вдвинут человек в стихию Духа, тем обязательнее "знамения", сопровождающие его жизнь.

Так жизнь праведника идет в бесконечном кольце этих "знамений".

"О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте, и Слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего" (тропарь 9-й песни пасхального канона).

Вознесение Господа на небо не есть уход Бога, оставление Им земли. Нет, нет!

Напротив, оно есть вдвижение в земное Божественной природы и поднятие человека до Бога. Ведь последней задачей искупления было совершенное истребление человеческого "тления" и усвоение человеческой природе бессмертия и вечности. Господь, вознесшийся на небо с преображенным по Воскресении человеческим телом, это и делает. Как "новый Адам", Он возносит в Своем Лице человеческую природу на небо и тем вдвигает ее, обновленную, в Царство Отца, т.е. в Царство бессмертия и вечности.

Вознесение Господа есть, таким образом, завершение искупительного пути. Оно замкнуло кольцо восстановления падшего человека и осталось на вечные времена величайшим знамением того, что и всякий верующий, вслед за своим Искупителем, призывается к своему вознесению, всыновлению Отцу и сидению одесную Его. Вот почему сказано: "Приду... и возьму вас (верующих) к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Ин. 14,3).

И в Вознесении же сила, образовавшая неразрывность круга неба - земли и делающая этот круг живым в каждой точке и устремленным к главной завершительной точке - обожению человека. Это - сила Животворящего Божиего Духа.

Дух животворит, и жизнь неустанно движется к завершению, к вечности.

Вот эта сила Духа, посланного по Вознесении, и сцепила Небо и землю в один круг, и она же одухотворяет каждую точку круга, или, иначе, каждую точку спасительного пути. Это - сила святой благодати. Без нее немыслимо восстание от тления, движение вперед и возрождение души. Об этой совершающей силе Святого Духа и говорит в последних словах своего повествования святой евангелист.

Это она, совершительная сила Святого Духа, в "Господнем содействии", и она во всех бесконечных "последующих знамениях", сопутствующих на земле Божию делу.

Следовательно, и то и другое - и "Господне содействие", и "знамения" - обеспечены верующему. Они - неразрывное звено спасительного круга; они - сила, сцепляющая землю с Небом.

Разве в этом не величайшая утеха верующей душе?! "Не оставлю вас сиротами..." (Ин. 14,18). Дыханием Божественного Духа Спаситель наших душ с нами в каждом шаге жизни, в каждом дыхании уст.

Ему, даже до страсти, креста и смерти возлюбившему нас, Ему, освятившему нас в Светлом Воскресении и Великом Вознесении, вместе с милосердным Отцом, от века зовущим нас к Себе, и Совершителем нашего обожения - Святым Духом да будет слава, честь и поклонение от нас грешных, но любимых и призываемых, ныне и присно и в бесконечные веки. Аминь. Истинно.

"О Божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Твоего гласа! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе! Егоже, вернии, утверждение надежды имуще, радуемся!" (тропарь 9-й песни пасхального канона).

Вера!

А писать Вам хорошее письмо сейчас не могу. А мне хотелось бы писать Вам, потому что Ваше последнее письмо было хорошее. Я боялся худшего.

Молитесь, или не так: будем молиться, чтобы Христос Сам и совершил это!

Ты знаешь о жизни Христа, что она подчинялась общим законам человеческих жизней.

Припомни те из них, о которых ты читала и которые остались в твоей памяти. Вглядись в них...

Ты без труда подметишь, что во всех трех исключительных жизнях за покоряющей стороной духовного подвига видятся самые обычные формы человеческой жизни.

Люди родятся, переживают все этапы человеческого развития, занимают свое положение в жизни, несут тяжелый будничный труд, в поте лица изыскивают кусок хлеба, несут лишения, борясь с природой, окружаются всеми условностями человеческого общества, страдают от зависти, клеветы, насилия, преследований, терпят все бедствия жизни, бывают изгоняемы, изнемогают от непосильных лишений, обессиливают, подвергаются всевозможным болезням, многие испытывают муки неисцельных болезней и, наконец, умирают.

Как видишь, ничего сверхжизненного! (Я не говорю о стороне духовного подвига, духовных восхищений, или моментах чрезвычайного Божьего вмешательства в жизнь Своих угодников.) Никакой исключительности! Земля оставалась землей. Тело оставалось телом. Бренная жизнь оставалась бренной жизнью.

Значит, оболочка жизни праведника была, как у всех. Та же борьба за жизнь, те же лишения и невзгоды, те же болезни и та же смерть, которой причастны все люди.

Зачем Он допускал им страдать, когда в Его власти было обеспечить им гладкий путь жизни, при котором, казалось, сильнее бы раскрылся их духовный подвиг?

Остановись для примера хотя бы на телесных страданиях святых, на болезнях их тела. Припомни две-три жизни из последних русских подвижников.

Вот святой Иннокентий Иркутский, боримый физической слабостью и умирающий сорока с небольшим лет. Вот преподобный Серафим, согбенный долгим физическим недугом. Вот старец оптинский Амвросий, живший десятки лет в ежедневном умирании от крайней немощности. И таких примеров можно набрать множество из одной русской истории.

И Бог не избавлял святых Своих! Почему? Да потому, что тело есть тело, и оно естественно может быть немощно, и оно подвержено болезням, и оно дряхлеет, и оно умирает! Это же закон!

И зачем Господу освобождать даже Своих избранников от подчинения этому закону?

Подумать: если бы Господь для каждого угождающего Ему стал делать изъятие из обычного хода жизни и делал бы это соответственно немощности каждого из них, то пришлось бы совсем прекратить естественный порядок жизни, заменив его сверхъестественным!

Родная о Христе, но ведь такой порядок будет в новом горнем Иерусалиме, а сейчас мы живем, живем с тобой в мире ограниченности.

Вот ты и умири свои мысли, не ставь Господу ненужных задач, прими жизнь, как она есть, спокойно подчинись ее законам. А в себе не допускай лукавых мыслей.

Господь бодрствует! Не сомневайся. И все видит Его любящее око и за всем любовно надзирает, и с той же любовью все опекает Господня милующая рука.

И могут ли помешать Божьему водительству законы мира, даже когда они искажены злой волей человека?!

А Божью волю о мире, Божьи промыслительные законы жизни будем "проразумевать".

Вера! Прошу прощения за плохой почерк. Пишу в неудобном положении: в постели.

Но сегодня, накануне св. Воздвижения, мне лучше. Сегодня яркий солнечный день. А мокрота и дождь болезненно отзываются на ноге и отражаются на всем организме.

Вера! Помните, что у Вас тоже болела нога. Прошла? Операции не было? А вот теперь и я захромал. Должно быть, это - ревматизм.

Еще раз прошу не сетовать, что не пишу Вам надлежащего письма. Считайте меня должником. Потерпите! С Божьей помощью расквитаюсь.

Берегите свое доброе настроение и не соскальзывайте в черствость, нравственную апатию, безразличие и грубость. Избави, Господи.

Конечно, этого у Вас нет. А у меня сильно желание уберечь Вас навсегда от него. Господь с Вами.

Вот мое пожелание Вам, милая Вера! Оно равносильно пожеланию углубления в себя, работы над собой по укреплению испытанных ценностей, чтобы они стали могучим источником истины, на который можно было бы всегда опереться, и работы по переводу этих ценностей из головы, из теории в жизнь, в сердце, чтобы они не были бесплодными, а освещали и руководили жизнь, легко устраняя блики других, призрачных истин и других, манящих, но пустых целей жизни.

 Продолжение следует.