XРИСТА РАДИ ЮРОДИВЫЕ

 

"Скажу об одном роде жизни, который превосходнее всех других видов подвижничества. Между подвижниками, хотя и весьма не много, но есть и такие, которые чрез добродетель достигнув безстрастия, возвращаются в мир и, среди шума притворяясь помешанными, таким образом попирают тщеславие, - по словам мудраго Платона, последнюю обыкновенно снимаемую с души одежду. Любомудрие научило их есть без чувства и в харчевнях и в мелочных лавках, не стыдясь ни места, ни лица, вообще ничего. Нередко посещают они бани и там бывают и моются большею частию с женщинами, покорив страсти так, что имеют полную власть над своею природою, и не склоняются на ея требования ни взглядом, ни прикосновением, ни даже объятиями девы. С муж­чинами они - мужчины, с женщинами - женщины и хотят иметь не одну, а обе пр­ироды. Кратко сказать: в доблестной и богоносной их жизни, добродетель противодействует законам природы и предписывает ей собственные законы, чтобы, то есть, она не принимала ничего необходимаго до сытости. Закон повелевает им алкать и жаждать, а тело покрывать столько, сколько требу­ет необходимость. Житие их на самых точных весах извешивается так, что, по мере восхождения их в противоположную сторону, тяготение становится неощутимым, хотя оно бывает весьма различно; ибо как в них смешаны прот­ивоположности, то благодать Божия, соединившая не смесимое, предметы сое­динения снова разделяет так, что и жизнь и смерть, противоположности по природе и действиям, обитают в них совместно. Отсюда, если действует в них страсть, - им надобно быть мертвыми, и в гробах, а когда пробуждается молитва к Богу, они должны проявлять крепость тела и бодрость сил, хотя бы уже вышли из возраста. Обе жизни их сплетены между собою так, что пу­сть они вовсе оставили плоть, все продолжают жить и сообщаются с живущими, прилагая к телам пластыри, перенося к Богу глас молящихся, и подоб­но как в прежней жизни, совершая прочее, что не требует вещей необходим­ых и неограничено местом, - все продолжают слушать других и со всеми беседовать. Бывают еще у них частыя и неутомимыя коленопреклонения и многотрудныя стояния, тогда как их возраст и произвольная слабость оживот­воряются к этому одним желанием. Это какие-то борцы и безкровные бойцы, вместо открытых и роскошных обедов содержащие пост, и вместо сытных бл­юд не вкушающие, сколько это возможно, ничего. А когда приходит к ним ст­ранник, хотя бы рано поутру, - они принимают его с таким радушием и благожеланием, что выдумывают другой род поста, - едят нехотя. Удивительное дело ! как много нужно им для достаточного питания себя и сколь малым они довольствуются! Враги своих хотений и своей природы они служат хотениям ближних, чтобы всеми средствами изгонять удовольствии плоти, и чтобы пра­вительницею была душа, всегда избирающая и сохраняющая наилучшее и богоугоднейшее. Блаженны они, следуя и здесь такому же роду жизни; но еще бла­женнее, когда переселяются отсюда в жизнь другую, которой непрестанно жа­ждут и это вожделенное стремятся поскорее увидеть.

 Церк. История Евагрия. Мы - юроди Христа ради,  / I К Коринф., 4. I. /

 

 

ПРЕПОДОБНЫЙ ВИССАРИОН ЧУДОТВОРЕЦ.

 

Преподобный Виссарион был родом из Египта, "от юности он возлюби Бога и свет благодати Божия возсия в сердце его". Преп. Виссарион, "возжелав совершенства", отправился в Иерусалим поклониться святым местам, посетил преп. Герасима, иже на Иордане, беседовал со многими другими подвижниками, "просиявшими там в добродетелях", и "многую от них обрете душе своей, пользу" так что и в нем явилось желание поселиться близ святых сих мест, чтобы предаться подвижничеству, но дела домашние требовали возвращения его на родину. Возвратившись в Египет, он сблизился с подвижником близ города Пелусии Исидором, известным своею строгою жизнию и умом. Частыя беседы с Исидором, мужем образованным, богопросвещенным и весьма опытным в духовной жизни, сильно влияли на Виссариона и он все бо­лее и более укреплялся в намерении посвятить себя "жестокому житию". К тому же родители Виссариона умерли и выбор обра­за жизни зависел от его взгляда. И Виссарион, раздав имение свое нищим и монастырям, принял иночество и удалился в Скит. Пост его был необычайный, - он постился по неделе, по две, а иногда и по сорока дней. В молитве он был неусыпаем и неутомим до того, что однажды целых сорок суток прос­тоял в ней посреди терния без сна и без пищи, - забыв все земное и устремив свой ум к небесному, он молился с воздетыми к небу руками, не двигаясь с места. Вся жизнь преп. Виссариона была необычайная, он отказывал себе в самом необходимом: сорок лет не ложился он на бок, а спал или сидя или стоя, одежды почти не имел, и поэтому много страдал то от дневнаго жара, то от ночнаго холода. Господь приз­рел на его любовь к Нему и труды, совершаемые по чувству этой любви, и прославил его даром чудотворений. Вот некоторые из них: однажды шел Виссарион с своим учеником Дулою по берегу моря. Время было жаркое, ученик изнывал от жажды: "авва", обратился он к Виссариону, "мне очень хочется пить". Старец помолился и, сотворив крестное знамение на воду, сказал ученику: "во имя Господне почерпни и пей". Ученик почерпнул в сосуд воды из моря и вода была приятная для пития. "После налил я воды в сосуд, продолжает Дула, в случае, если бы на пути опять захотелось пить". Тогда старец сказал, увидав это: "и здесь Бог и везде Бог". Другой раз, разсказывает тот же ученик, мы пошли в пустыню. Почувствовав жажду, я сказал ему: авва, хочу пить. Старец, взяв мою милоть, отошел на вержение камня и сотворив молитву, принес мне милоть, полную воды. Некогда шли мы к одному старцу, говорит ученик: солнце начинало заходить: старец, сотворив молитву, сказал: "молю Тебя, Господи, да стоит солнце, пока я прииду к рабу Твоему» - так и было. Случалось и не один раз, но "множицею", что блаженный молитвою низ водил дождь на землю во время засухи, - как по суше переходил реку Нил, изгонял бесов. Один инок Скита за какой-то грех выслан был пресвитером из храма, как недостойный вместе с другими быть в церкви. Виссарион встал и вышел вместе с согрешившим, говоря: "и я также грешник". Он всю свою жизнь провел без смущения и забот. Не озабочивало его попечение о доме, не овладевало, кажется, его душою ни желание иметь поле, ни жажда удовольствий, ни перенос книг; но весь всецело являлся он свободным от телесных забот, питаясь надеждою будущаго и утвердившись оградою веры. Он подобно пленнику, терпел то здесь, то там, - терпел холод и наготу, опаляем был жаром солнца, всегда находясь на открытом воздухе. Он, как беглец, укрывался на скалах пустынных и часто любил носиться по обширной и необитаемой песчаной стране, как бы по морю. Если случалось ему приходить в места тихие, где монахи ведут жизнь однообразную, по уставу киновий, он садился у ворот, плакал и рыдал, как бы пловец после кораблекрушения выброшенный на берег. Иногда кто-нибудь из братии находил его сидящим тут подобно нищему, скитающемуся по миру, и, приближаясь к нему, с сожалением говорил ему: что ты плачешь? Я, говорил он, различным образом лишился великаго имущества. Я и попался морским разбойникам, и потерпел кораблекр­ушение, и лишился славы своего рода, из знатных сделался незнатным. Если же брат, прослезившись при его словах, уходил и приносил ему кусок хлеба и, подавая, говорил приими это, отец, а прочее возвратит тебе Бог, поело - вам твоим, - отечество, славу рода и богатство, о котором ты сказываешь; то старец еще более плакал и громко рыдал, приговаривая: не умею сказать, могу ли я найти, что, потеряв, ищу. Старец Вис сари он, можно сказать, всю жизнь провел в слезах, рыданиях и воздыханиях сердечных: "слезные потоки всегда исхождаху от очес его и воздыхания частая из глубины сердечныя произносяше, и вся дни жития своего в слезах препроводи, всегда плача и рыдая". Преп. Виссарион скончался в глубокой старости в конце пятаго столетия. Память его празднуется 6 июня.     По Иконописному Подлиннику: "подобием вельми стар и сед, власы кратки, брада подоле Николины проста, ризы монашеския и в схиме, едино токмо имый на теле рубищное худейшее одеяние, елико не весьма телу нагу быти.

 

БЛАЖЕННЫЙ ПРОКОПИЙ ХРИСТА РАДИ ЮРОДИВЫЙ. УСТЮЖСКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ.

 

Кондак: гл 4. Христа ради юродством /воздушныя мытарства на руках ангельских неприкосновенно прешед,/ царского достигл еси Престола / и от Царя всех Христа Бога дар прием благодать исцелений, /многими бо чудесы твоими и знамением страшным/ удивил еси град твой Великий Устюг: /людем твоим милость испросив, /миро от честнаго образа Пресвятыя Богородицы молитвою извел еси/ и недужным подал еси цельбы. /Тем же молим тя, чудоносче Прокопие: /моли Христа Бога/ непрестанно подати грехов наших прощение.

Прокопий был иностранный купец и торговал в Новгороде. Пленившись учением Православной Церкви, он отказался от папизма, принял Православие и оставил торговлю. Жизнь православных иноков так подействовала на него, что он, раздав имение бедным, поселился на некоторое время в Хутынской обители в 10 верстах от Новгорода, но вскоре удалился в Великий Устюг и там вступил на новый путь юродства. Устюг он нашел полузырянским городом с христианскими храмами; соборная Церковь была деревянная и очень высокая. На паперти ея Прокопий стал проводить ночи в молитве, а днем ходил по городу, претерпевая насмешки, брань и побои; над ним издевались и дети и те, которые имели духовный смысл еще менее развитой, нежели у детей, и не могли понимать поступков "духовнаго человека". Прокопий молился за них молитвою Распятаго: "Господи, не постави им греха сего". Отдыхать ложился он то на навозе, то на камне или на голой земле. Одежда на нем была изорванная и в ней он переносил северные морозы, пищу он принимал от нищих и от людей богобоязненных, а от обогащавихся неправдою, не брал ничего. Утешением для блаженнаго служила праведная чета Иоанн и Мария. Иногда он посещал своего друга и собеседника блаж. Киприана, основателя Архангельской Устюжской обители, но ни у кого блажённый Прокопий не пользовался удобствами их жизни. Раз была ночью жестокая стужа. Сильная вьюга засыпала дома, а мороз и ветер северный так были сильны, что птицы пали мертвыя на землю, даже скот и люди замерзали. Прокопий, терзаемый морозом, пытался войти в хижину нищих. чтобы сколько-нибудь погреться: но одни запирали дверь, другие прогоняли его палкою. Прогнанный страдалец нашел сарай, где в углу лежали собаки; он лег около собак, чтобы от них согреться, но и собаки ушли от него. Раб божий Прокопий, видя "яко не точию человецы, но и пси им гнушаются, глаголаше в себе: "буди имя Господне благословенно от ныне и до века", и пошел на обычный свой ночлег - паперть ровную; дрожа всеми членами и ожидая смерти, молился он "да приимет Бог душу его". И вот он чувствует отрадную теплоту: взглянув, видит перед собою ангела Божия с прекрасною веткою в руке: небесный посетитель, коснувшись веткою лица Прокопия, оживил страдальца: приятная теплота разлилась по всему телу его. Это было точно то же, что испытал блаж. Андрей юродивый в подобном положении. Об этом блаженный Прокопий разсказал любимому клирику Симеону, отцу св. Стефана Пермскаго, под условием - не говорить о том другим до смерти юродиваго. Любимое место, где часто и долго сиживал Прокопий, был камень на берегу реки Сухоны. Здесь,смотря на плывущия мимо суда, он молился за тех, которые вверяли судьбу свою неверной стихии. За великие подвиги Господь одарил Прокопия даром прозрения и чудес еще на земле. В один воскресный день Прокопий говорил народу в храме: "покайтеся, братие, во грехах своих, поспешите умилостивить Бога постом и молитвами, иначе город погибнет от града огненнаго". - Он не в уме, говорили слушавшие Прокопия. После литургии, Прокопий, сидя на паперти плакал и рыдал, плакал он потом днем и ночью. Проходившие мимо его спрашивали: "что с тобою, Прокопий? Что за за скорбь у тебя"? Блаженный отвечал: "бдите и молитеся, да не внидите в напасть"; но проповеди его не принимали к сердцу. На третий день Прокопий, ходя по городу, говорил со слезами: "плачьте о грехах своих, молитеся, чтобы избавил вас Господь от гнева правды Своей, чтобы не погубил вас, как Содом и Гоммору, за беззакония ваши". Чрез неделю в полдень, показалось на горизонте черное облако; приближаясь к городу, оно увеличивалось все более и более и наконец легло над ним черною тучею. Молнии бегали огненными полосами и страшные грохоты грома раскатывались в воздухе, не пре­рываясь ни на минуту. От громовых ударов тряслись стены зданий. Тогда-то все вспомнили о проповеди Прокопия и устремились в соборный храм Богоматери. Прокопий был уже здесь и пред иконою Благовещения молился ее слезами, да будет Богоматерь ходатайцею к Сыну Своему и Богу за согрешивших.

Любимое место св. Прокопия былъ камень на берегу реки Сухоны

И весь народ с рыданием и воплями молился о спасении от гнева Божия: вдруг от иконы потекло миро ручейком и по храму разлилось благоухание. В то же время произошла перемена в воздухе: не стало удушливаго зноя, тучи с громом и молнией ушли в даль - на пустыя места. Скоро узнали,что за 20 верст от Устюга, в дебри Котовальской, пали с градом раскаленные камни, поломали лес, но никто из людей не был убит и даже скот везде остался цел. Между тем из св. иконы истекло столько мира, что им наполни­ли сосуды церковные; мазавшиеся муром получали исцеление от разных болезней. Прокопий по прежнему продолжал юродствовать и этим мнимым св­оим безумием закрывал от людей обильную благодать, обитавшую в нем. Он носил в левой руке три кочерги. Замечено было, что когда носил их вверх головами, в тот год бывал хороший урожай; когда же оборачивал их головами вниз, бывал недостаток во всем. Блаж. Прокопий преставился в старости 8 июля 1303 года у ворот обители Архистратига Михаила. Согласно его же­ланию, тело Прокопия похоронили на берегу Сухоны. Камень, на котором часто сидел он на берегу Сухоны, моляся за плавающих, положен над гробом его. Наружность блаж. Прокопия в иконописном подлиннике описывается так ^'по­добием ере до век, волосы на голове русы, борода Козмина /т. е. длинная/; рубище дико-багряное, с праваго плеча спустилось, в руках три кочерги; на ногах сапоги разодраны, колена голы".

 

ЮРОДСТВО ПРЕП. НЕКТАРИЯ / ОПТИНСКАГО /. 1858 - 1928

 

 

"Без послушания человека охватывает порыв и как бы жар, а потом бывает разслабление, охлаждение и окоченение, и человек не может двинуться дальше. А в послушании сначала трудно - все время точка и запятая, точка и запятая, а потом сглаживаются все препинания". Преп. Нектарий.

 

Чудный в своих подвигах старец Нектарий, возрастая духовно, начинал юродствовать. Он носил цветные кофты сверх подрясника, сливал в один котел все кушанья, подаваемые на трапезной - и кислое, и сладкое, и соленое, ходил по скиту - валенок на одной ноге, башмак на другой. Еще бо­лее смущал он монахов не только в это время, но и в период своего старчествования своими игрушками. У него были игрушечные автомобили, паро­ходики, поезда и самолетики. По игрушкам он составлял себе представлен­ие о технике. Еще были у него музыкаль­ные ящики, и он даже завел граммофон с духовными пластинками, но скитское на­чальство не позволило. Для него харак­терен был этот интерес к общему тече­нию жизни. До последняго года своей жизни он знакомился с современной ли­тературой, прося привозить ему книжныя новинки, разспрашивая о постановке об­разования в школах и вузах, знал обо всем, что интересовало интеллигенцию. Но все это знание нужно ему было для его служения Богу и людям. Часто он говорил: "Я к научности приникаю". Об истории он говорил: "Она показывает нам, как Бог руководит народами и дает как бы нравственные уроки вселенной". Также учил о внимательности в мысли: "Перестаньте думать, начните мыслить. Думать - это расплываться мыслью, не иметь целенаправленности. Отбросьте думанье, займитесь мышлением. Была"Дума", которая думала, а не мыслила госу­дарственно. Наполеон думал, а Кутузов мыслил. Мысли выше дум", "Все стихи в мире не стоят одной строчки Священнаго Писания". "Душкин был умнейший человек в России, а собственную жизнь не сумел прожить!"Старец любил цитировать"Гамлета": "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось на­шим мудрецам". Всегда преп. Нектарий говорил о себе: "Ну, какой я старец. Как могу я быть наследником прежних старцев? Я слаб и немощен. У них благодать была целыми караваями, а у меня ломтик". Одна женщина говорит старцу: "Батюшка, сильно раздражаюсь, а он отвечает: "Как найдет на тебя раздражение, тверди только: "Господи помилуй! "Ищи подкрепления в молитве и утешения в работе". В нем была прекрасная человеческая простота, умная проницательность, мягкии юмор. Даже в глубокой старости он умел смеяться заливистым детским смехом.  Он очень любил животных и птиц. У него был кот, который его необыкновенно слушался, и батюшка любил говорить: "Старец Герасим был великий старец, потому у него был лев. А мы малы - у нас кот", и разсказывал сказку о том, как кот спас Ноев ковчег, когда не­чистый вошел в мышь и пытался прогрызть дно. В последнюю минуту кот по­ймал эту зловредную мышь, и за это теперь все кошки будут в Раю. Эта шу­тливость была свойственна преподобному. Как бы исполняя слово преп. Антония Великаго, что нельзя без конца натягивать тетеву лука, старец Нек­тарий перемежал наставления свои и требования этой легкой шуткой, пере­дачей историческаго анекдота или сказкой.

"СЛАВЕ ВЕЧНЕЙ ПРИЧАСТНИК БЫСТЬ НЕКТАРИЙ, УКЛОНИВСЯ ЖИТЕЙСКИЯ СЛАВЫ: ВСЯК БО СМИРЯЯЙ СЕБЕ ВОЗНЕСЕТСЯ", /из канона Оптинским Старцам /.

 

	КИЕВСКИЙ ЮРОДИВЫЙ СТРАННИК ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ БОСЫЙ.
	/Память 29 августа/	/Молитвенные подвиги юродиваго Исидора, Ростовскаго чудотворца./

 

Христианство возродило и обновило древний мир, разлагавшийся от дряхлости и внутренняго растления. Но, к сожалению, и в пресвященных Божественным учением странах, рас­тление пускало свои корни, выкорчевывать которые приходилось рабам Христовым, несшим на себе чудные подвиги и творя молитвы за весь мир, который надругался и иногда убивал сво­их ходатаев перед Богом. Одним из таких выкарчевывателей был Иван Григорьевич Ковале­вский. Родился он в 1807 году, в г. Киеве, где отец его занимался мелкой торговлей. С детства Иван посещал Божий Храм и прилежно учился в губернской гимназии, которую из-за смерти отца пришлось оставить и в 14 лет вкусить тяжелый труд и заботу о воспитании сестры. Оставшись без родителей, Иванушка поступил в канцелярию Киевскаго губернскаго правления. Переписка рапортов занимала все дни службы. Вечно серьезный и замкнутый, постоянно углубленный Иван Григорьевич держался от всех особняком и сумел удержаться от нехороших увлечений канцелярской молодежи. Одевался, как попало, кушал, что придется, а если оставались в кармане мелкие деньги - раздавал нищим и убогим. Отличий по службе он не искал. Однажды ему выдался случай получить маленькое повышение, но Иван Григорьевич отказался. Товарищи подняли скромнаго труженика на смех. - Сама синица дураку в руки летела, да не умел дурак шап­кою ее накрыть, - говорили ему, на что он им заметил: - "И дурак ездит на карете, и умный ходит пешком. Только глупые ищут большого места, а умный и в углу виден. Ешь - не наедайся, пей – не напивайся, вперед не кидайся, в средину не мешайся, да и позади не оставайся. Об этом правда Божия всем людям говорит, так и мне она, матушка, делать велит"... Странный образ его жизни вызывал в сослуживцах ненависть и озлобление. Порицание, насмешки и глумления были ему исключительным приветом со ст­ороны товарищей. Всякий старался устроить ему какую-либо пакость. Кто подсыпал ему в чернильницу песку, кто подкладывал под сиденье шпильки, кто накладывал в карманы его пальто клочья засаленной объедками пищи - бумаги, а кто, просто-на-просто, пускал на его счет едкие колкости и подымал на смех пред собранием. Иван Григорьевич относился к этому с полным равнодушием и ни на что не откликался, так что товарищи прозвали его немцем.   В праздничные и воскресные дни жизнь Ивана Григорьевича заметно изменялась. Чуть свет, он спешил в Лавру «чтобы поклониться св. мощам почивающих в пещерах угодников Божиих. А сближение с лаврскими иноками и частыя беседы с опытными в духовной жизни старцами обители умудряли и укрепляли его в борьбе с трудностями жизни,    Прошло неско­лько лет. Ив. Григорьевич жил по-прежнему. Являлся на службу испачканным, грязным, в порванном платье, полуголодный и худой. Входя в правление и помолившись на образа, он немедленно садился за предназначенный ему стол и принимался за свою работу, без конца шевеля губами и шепотом повторяя слова тайной молитвы, отчего казался как бы помешанным. Сослуживцы с презрением отшатнулись от него и постепенно забыли о его существовании. Возвращаясь домой, Иванушка с горьким плачем на коленях молился перед образом. В 1834 г. по требованию новаго строгаго начальника Иванушка вышел в отставку "по болезни" с чином "канцеляриста". Он пристроил сестру по совету добрых людей на какое-то место, а сам пустился странствовать по святым местам.  Несколько лет странствовал Иван Григорьевич, много ты­сяч верст прошел по Руси. Возвратился из своих странствований он уже в 40-х годах и водворился в Киево-Печерской лавре. Иван Григорьевич прибыл в Киев уже настоящим "рабом Божиим" - юродивым Христа ради.

С первых дней своего появления в Лавре, Иван Григорьевич стал проживать на братской кухне, питаясь объедками хлеба, луком и квасом и за пр­опитание отблагодаривая приноскою дров, воды и другими услугами.

Одевался Иванушка так: на нем была длинная красная рубаха, никогда не застегивавшая у ворота и покрытая сверху такой же длины черным клеенчатым полукафтаном. Рубаха эта была до того изношена и грязна, что трудно было издали различить ее натуральный цвет, Тем, кто хотел выстирать его вещи, он отвечал - "Всякому свое и немыто-бело". Зной, холод и снег не заслуживали у него ни малейшаго внимания, - он никогда не изменял своей одежды и ходил полунагой: летом в сапогах, зимой, наоборот, босой, за что и прозван был народом Иваном Босым. Ноги у него были оттого постоянно кра­сны и казались промерзшими до мозга костей. Соболезновавшим ему он говаривал порою: - Ласковое слово и в жестокий мороз согреет, а худая речь и во время жары бросит в озноб"...    Голову свою Иванушка ничем не по­крывал. В руках у него постоянно имелся старый канцелярский, с кокардою, картуз, но он никогда не надевал его на голову, а неизменно носил под мышкою, как памятку прошлого. От этого волосы его и без того от природы жесткие и густые, никогда не ведая гребня, сбились в кучу. Когда кто-либо из братии подходил к нему и, вынимая из кармана гребень. давал ему расчесать волосы, Иван Григорьевич любовно отвечал тому: - Не надо, друг мои, -спрячь... Для беднаго рода дана мать природа: ветер расчешет, дождик умоет"...   Однако, несмотря на внешнее неряшество и убогий смешной костюм, Иван Босый, как бы в довершение своего юродства, носил на груди двое часов: золотые и серебряные. Когда его спрашивали, где он достал их, отвечал: - "Богатый золото носит, а сам чрез него людей косит. А я - Иван дурачек - нощу чтобы дать сердцу толчек... Часики сердце разбудят, быть Богом богатою душу научат... Знай, скажут, душа, как ты злом хороша. Вставай, поскорее в храм Богу молиться, не то смерть тебя глупую сейчас косою с лица земли сотрет"...  Расхаживая по монастырю, Иван Босый собирал веточки, щепки, цветные стеклышки, камешки и все это с притчами дарил людям. Ночёвал он всегда на открытом воздухе, на морозе, снегу и дожде, приютившись у крыльца кого-либо из соборных лаврских старцев. При этом он никогда не ложился на бок, а отдыхал стоя или сидя, и с первою зарею занимающегося утра схватывался и бежал в церковь. - "Эх, милые мои" - отвечал обыкновен­но Иванушка, когда его спрашивали о причине ранняго прихода, - "плоть гре­шная встала, со злобой на душу возстала... "Давай, говорит, есть!"... Вот и пришел я хлебушко духовный добывать для нея". 0 равнодушии Ивана Босаго к роскоши и о всей его нестяжательности говорит такой случай. Один бога­тый купец привез ему из Москвы дубленый тулуп и дал"в подарок"горсть серебра. Чтобы не обидеть купца отказом, Иванушка тулуп примерил на себя, но когда сгустились сумерки, и наступил вечер, отправился к зданию Лаврской канцелярии, разложил полученные деньги на мостовой в форме креста, а тулуп распростер на земле, сам же скрылся. Смеявшимся над ним по этому поводу юродивый говорил: "кто имеет золото как раба, у того не будет душенька ряба. Кому-ж золото господин - пропадет тот без Бога один"... Излюбленным занятием Иванушки было кормление хлебом ручных журавлей, которые расхаживали по Лаврскому двору. Для них он сшил маленькие монашеские клобучки, которые с приличным наставлением навсегда возложил на их птичьи главы, приводя этим богомольцев в восторженное настроение. Очень тяжелые подвиги возлагал на себя Иван Григорьевич, кроме этого помогал слепому старцу Лаврентию, ухаживая за ним и проваживая в Церковь. После смерти старца, Иванушка принялся опять за обычный подвиг юродства. - Неужели вам легко и приятно вести такую жизнь? - с состраданием спрашивали его некоторые. А Иван Босый им отвечал: - Золото огнем искушается, а человек напастями... Не все то Богу любезно, что человеку полезно... Одному мякишек, другому черствая корочка... Вон у тебя сытое тело, - гляди чтобы душу твою не съело. Но сострадательные друзья не унимались и, заходя еще далее, предлагали ему уйти в монастырь и постричься в монахи. На это Иван Босый насмешливо им возражал: - Не место красит человека, а человек - место. Не монастырь спасает человека, а добрые дела, что творит он до конца своего века. Адам в раю жил, но согрешил, а Лот и в Содоме спасся... Иов на гноище от душевных ран излечился, а Саул и в роскошных че­ртогах вечнаго венца лишился... Не все в монастыре спасутся, не все и в миру погибнут... За высокий подвиг терпения, смирения и любви Иван Босый был награжден от Бога прозорливостью и чудотворением. Слава о подви­гах Иванушки все росла и росла. Всякий на перерыв спешил, чтобы взглянуть на этого дивнаго человека. Во дни храмовых праздников в покоях Владыки митрополита Филарета устраивался парадный обед, на который съезжалось довольно много военных и гражданских властей. При конце же обеда, в залу всегда вбегал Иван Григорьевич Босый и, подойдя к Владыке под благословение, - чинно усаживался где-либо на краю стола и преспокойно начинал накладывать себе в тарелку все то, что стояло в остатках на столе, смеши­вая при этом воедино и кислое, и сладкое, и соленое, и горькое. Сам святитель Филарет всегда радовался присутствию такого почтеннаго гостя. Всякий из гостей старался ему услужить, но Иванушку мало заботил комфорт, и когда одна, знатная дама, не находя на столе чистой тарелки, предложила ему свою, Иван Босый учтиво заметил: "не надо, не надо, мать... Была бы корова, а подойник найдем"... И принялся доставать пальцами с блюда еду, преспокойно отправляя ее в свой рот и громко приговаривая: "и псы едят крохи, падающия со стола господ своих". Учавствуя на обеде Иванушка по обыкновению молчал, изредка только отвечая на вопросы. В 1855 году Ивану­шка стал изнемогать и ослабевать физически. По всему было видно, что зем­ная храмина его перестает служить и близится к разрушению. Несмотря на это, Иван Босый беспощадно томил свою плоть, изнуряя ее постом и молитвою и подвергая истязаниям и пыткам. Раз пошли они с о. Иларионом на берег Днепра, уселись там на бугорке и беседуют. Вдруг на траве около них пока­залось что-то алое, красное. Взглянул о. Иларион вниз и видит: ноги у Ивана Босаго все в язвах, струпьях да в крови. - Боже мой! Где это ты накололся, сердечный? - Мало ли кузнецы гвоздей наковали... - Ах, жалость моя... Пойдем скорее домой, я тебе тряпочкою раны перевяжу... - Не надо... Оставь... Спаситель не такими ранами на кресте Свои ноженьки за нас грешных пронзил...  Незадолго до своей смерти Иванушка пришел к своему другу и открыл о приближении скорой кончины. В конце мая Иван Босый заболел. Глубокие язвы и раны его тела не давали ему покоя и причиняли нестерпимыя мучения. Так продолжалось до пятаго июня. В этот день болящий Иван был соборован и приобщался Святых Христовых Тайн. Почувствовав себя хорошо, он спокойно беседовал с приходящими к нему людьми, а 7 июня 1855 года, в 7 часу вечера Иван Григорьевич Босый тихо и мирно почил о Господе... Тело его, отпетое с подобающею честью и сопровождаемое многочисленною толпою народа, было погребено в саду Китаевской пустыни.

 

 

 

ВОЗНЕНАВИДЕХ ЦЕРКОВЬ ДУКАВНУЩИХ: "Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что Господь и Его благодать пребывают в церкви лукавнующих, которая восхваляет Его осатаневших враг­ов и сотрудничает с ними, которая за это находится под двойной анафемой.. . ? Может ли быть благодатной церковь, которая объединилась с богоборца?!

ОТВЕТ ЯСЕН! /Митрополит Филарет Вознесенский /.

 

"Многие, как пастыри так и миряне, предполагали вскоре одержать победу над сергианством и, теперь, не видя успеха в своей стойкости и духовной борьбе, разочаровываются и начинают сомневаться в истинности и спасительности своего отхождения от митрополита Сергия и единомысленного с ним епископа­та и духовенства. Да не смущается сердце ваше. Наше отхождение от митрополита Сергия имеет в своей основе не какой-либо мелочный каприз..., а направлено против преступной приспособляемости митрополита Сергия и прочих иерархов к советской власти.

"/Новомученик Нектарий Трезвинский, епископ Яранский/

 

"… принимая советское духовенство, мы принимаем клириков из Москвы не как имущих благодать, а как получивших её в самом присоединении. Но признать церковь лукавнующих носительницей и хранительницей благодати мы, ко­нечно, не можем. Ибо вне Православия благодати Н Е Т, а советская церковь лишила себя благодати. "

 /Митрополит Филарет Вознесенский/.

 

"... священные правила не признают благодати у отступников, т. е. у архиереев московской патриархии - агентов КГБ. Об этом же свидетельствует св. священномученик Патриарх Тихон в послании, анафематствующем советскую власть; Блаж. Митрополит Антоний/ Храповицкий /в письме митрополиту Сергию / Страгородскому /, осуждающем его декларацию, и Митрополит Анастасий / Трибановский/в своём завещании. "

 / Архиепископ антоний Лос-Анжелосский/.

"... что нам надо сказать тем немногим клирикам и мирянам нашей Русской Зарубежной Церкви, которые соблазняются исторической пышностью московской патриархии, её внешностыо? Да, на протяжении всей истории Церкви Христовой Господь промыслительно попускал какой-нибудь явной ереси, не правде, лжи выйти из недр самой Церкви и соблазнять народ Божий, испытывая нашу верность Истине. Этим Господь всё сокровенное, нечистое соделал явным, да­бы мы увидели чёрное на белом, в чём надо каяться! Зададим честно себе самим этот важнейший вопрос: кто в данное время стоит перед нашим духов­ным взором в этой роли соблазнителя? Бесспорно, безусловно, несомненно - московская патриархия. Весь соблазн от неё исходит, от её двуликого лука­вого организма '. историческая пышная внешность патриаршего престола и др. древних кафедр некогда Св. Руси прикрывает опасный, духовно смертоносный яд ереси и лжи. За все эти годы московская патриархия так органически сроднилась с ложью, что превратилась в соляной столп нераскаяния.

Наш священный долг архипастырей Русской Православной Зарубежной и Свободной Церкви предупредить нашу паству: "блюдите како опасно ходите". От правильного или превратного нашего отношения к епископату московской патриархии зависит правильное или ложное отношение к самой Истине, ко Христу. Это искушение века сего, которое ставит нас на лезвие меча. Не вкушайте от этого внешне приманчиваго плода, ибо смертию духовной умрёте!

Потому мы и назвали наше обращение к Вам - "Вонмем! "Будьте осмотрительны и просите у Господа дара различия духов, столь необходимого нам в это лукавое время великого испытания. Аминь.

/Высокопреосвященнейший Виталий, Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей/.

 

Письмо Митрополита Антония / Храповицкого / обновленческому лже-митрополиту Евдокиму / Мещерскому / под №14, которое вполне можно отнести ко всему нынешнему сборищу жидовствующих сергианцев.

Именующему себя Митрополитом Евдокимом - Василию Ивановичу Мещерскому. В ответ на Ваше дерзкое письмо посылаю Вам постановления Заграничнаго Православнаго Русскаго Синода, из коих видно, что Вы и Ваши товарищи по преступлениям, как явные нарушители и попратели канонов уже по самим делам своим лишены сана и являетесь по 15 правилу Двукратного Собора "вовсе чуждыми священства", т.е. не можете никогда быть возстановленны в своем бывшем сане, а с 23 мая/5 июня все вы с вашими последователями вовсе отлучены от Св. Церкви Собором Заграничных Иерархов. Вы убеждаете меня оставить идеологию и убедиться в том, что прежнее не возврати­тся и что всё кончено,   Да, для Вас всё кончено: и бытие Божие, и безсмертие души, и будущий загробный суд, а я остаюсь при прежней когда-то общей с Вами идеологии: "верую во единаго Бога, Отца Вседержителя" и пр. и не желаю перейти на утилитарный взгляд на жизнь, а потому я мало заинтересован, /в решении своей участи/ касательно того, переменится ли в России еврейское правительство на христианское или нет, и к вашей церкви лукавнующих не пристану. Конечно, о покаянии пред нею Патриарха и Епископа Илариона Вы лжё­те, как лжёте обо всём на протяжении всего Вашего письма, но, если бы и Па­триарх перешёл в живую Церковь с женатыми лже-епископами и с лже-попами двоеженцами, то я буду поступать по примеру Св. Максима Исповедника...

Конечно, Вам трудно теперь не поступаться на всяком шагу своими прежними святыми убеждениями. Имея любовниц и детей незаконных, Вы по необхо­димости должны постоянно озираться на все стороны и трепетать обличения,изгнания и бедности. Но знайте, что единственный способ спасти душу от вечной погибели с вашими еретиками и раскольниками заключается в том, что­бы сбросить с себя архиерейския одежды и рясу, подпоясать усменным поясом свой подрясник, возложить на голову скуфью и поступить в православный монастырь кающимся послушником. Тогда с Вашего сердца спадёт камень мучительных угрызений совести и чрез покаянныя слёзы откроется Вам дверь туда, куда вошёл менее Вас прегрешивший разбойник; он вошел первым, а Вам дай Бог войти чрез слезное покаяние хотя бы одним из последних. Последняя ложь Вашего письма и бывших у Вас беззаконных и скверных соборищ заключается в оправдании Вашего правительства, будто оно борется не с Церковию, а с контрреволюцией. Сколько надо иметь безсовестности, чтобы так говорить о прави­тельстве запечатавшем Успенский Собор, похитившем св. мощи из храмов, покро­вительствующем изданию "Безбожника", устраивающем комические крестные ходы и т. д. И неужели Вы не понимаете, что ни иностранцы, ни даже малыя дети не верят этим безчестным и глупым оправданиям. Ведь всем им известно, что большевизм есть прежде всего злобная вражда против Христовой веры.

Кроме того иностранцы, интересующиеся Православной Церковию, давно прочитали в печати моё пояснение, что Ваш Московский лже-собор самозванцев имеет такое же значение в глазах Церкви, как голос нескольких базарных баб, даже меньше того, если бы бабы были православныя, а не раскольники и еретики, каковы Вы сами и все Ваше "беззаконное соборище"/ См. Минею на II окт./. Покайтесь: ведь жить осталось нам немного; хотя Вы и мой ученик и, увы, постриженник, но и Вам 55 лет скоро исполнится, а при своих слабостях очень долго жить не будете, и на суде Божием ни евреи, ни попы нигили­сты за Вас не заступятся.

Антоний, Митрополит Киевский и Галицкий. 19 Сент.1923 г.

/ В 1922 г. архиеп. Евдоким ушёл в обновленческий раскол, подписав воззва­ние отпавших в обновленчество иерархев: митроп. Сергия/ Страгородскаго /и архиеп. Серафима / Мещерякова /, его подпись была третьей. Являлся одним из основоположников обновленческаго раскола. Так до конца своей жизни и не обратился к Православной Церкви, умер в расколе в 1935 году.

 

Редактор: чтец Александр Игнатенко.

Большая благодарность отцу Сергию в оказании помощи для выхода в свет
этого номера.I

Храм св.преподобномученицы вел.княгини Елисаветы. Владивосток. 1997 г.)

Р. П. Ц. З.